Попугай

Попугай

□□□□□□□□□□□□□□□□□□□□□□

Да хуй его знает, почему так
происходит. Может, магнитные бури,
смещение векторов времени и
прочая поеботина. Не знаю. Но в тот
вечер я стал лучше и чище. Нимб
вокруг черепа не появился, но из
горлышка в подъезде я больше не
пью - обязательно покупаю
одноразовый стаканчик и ириску.

Короче, в тот вечер, отправив жену с
потомками в солнечный Адлер, я
купил водку. Те, которые пришли
позже, тоже купили водку. И те,
которые пришли вообще хуй его
знает когда, были с водкой. И не
потому, что водка наше все, а
просто так совпало. Нет, на столе,
конечно, были и другие продукты,
даже две салфетки, но
доминировала все же водка. А что б
она особо не доминировала, мы ее
пили. Пили мы не по-мещански, как
у Островского, и не классово, как у
Маяковского. Мы бухали ментально.
Хуй его знает, что это за слово, но
бухали мы именно ментально и
никак иначе. Короче, сосед Витька,
два журналиста с солидным
алкогольным стажем (Толик и
Арно), студентка биологического
факультета по кличке Жало,
редакторша «желтого» журнала
Аня и потомственный токарь Самуил
Наумович. Это, можно сказать,
базовая компания. Остальные - так,
по ходу дела.

- Сегодня мы поздравляем
счастливого человека с праздником
свободы и равенства! - поднял тост
сосед Витька.

- Да, да, именно так и никак еще! -
подхватили идею радостные гости.

Мы выпили напитки, и в окно
заглянуло солнце. Колбаска с
жирком ложилась в чрево
исторически оправдано и не
напрягала. Ну, впрочем, у многих
было нечто подобное, и описывать,
как мы там охуительно теряли
контроль над основными законами
физики, нет смысла. В итоге вся рать
сияла и переливалась оборотами и
градусами. Мы ставили под иглу
диски (виниловые, блядь!) и
растворялись в Mashine head,
Аквариуме (до того как БГ ебанулся
на всю голову), в Зоопарке и Pink
Floyd. А в чем еще, сцуко, мы
должны были растворяться?!

- Братан, а ты помнишь как
наши проебали Сатурну? -
отжевывая хвост мойвы, спрашивал
журналист Толик.

И я отвечал:

- Помню, чувак, помню, и как ссали
на Петровском спуске, и ментов
помню, и этих, с мохнатыми лапами.

- А go-go, в Центральном, помнишь, и меня в платье невесты?
- за каким-то хуем спросила
студентка по кличке Жало.

- Ну, допустим, помню, и что? -
нахмурился я.

- Гламурно... - ответила студентка.

- В пизду люмпенов! - крикнул
сосед Витька и подошел к клетке с
попугаем Прошей.

Блядь, почему этих волнистых
тварей зовут или Прошами, или
Гошами? Они что имеют паспорт иль
там диплом об окончании? Это
важный вопрос, но к рассказу
отношения не имеет. Так вот, Витька
подошел к попугаю и пальцем так,
небрежно, провел по прутьям. Ну,
как по арфе, что ли провел. Попугай
вскочил на палочку, оторвавшись от
приема пищи. Он посмотрел на
человека с досадой, и взгляд его
говорил о многом.

- Прошка - дурак, - произнес сосед
по лестничной клетке.

- Прошка - дурак, и хуле дальше? -
последовал ответ из клетки.

- Ох, бля! - отшатнулся Витька и
подошел к нам.

А за столом настраивалась гитара и
звенели стаканчики. Вытянутое лицо
Витьки никого не удивило, а только
обрадовало.

- Ебать, маскарад, - засмеялась
редакторша Аня.

- Вить, может налить чего? - спросил
журналист Арно.

- Этот попугай говорит, - тихо сказал
охуевший сосед.

- Это говорящий попугай, и еще он
кувыркается, - согласился я.

- Он думает и говорит, он понимает
нас, - возмутился Витька.

- Конечно, понимает и думает!
Выпей волшебства, - сказал Толик и
поднял стакан с водкой.

Все выпили и защелкали пальцами.
Колбаса кончалась, а вечер
начинался. Возник вопрос о засылке
гонца. Это, на какое-то время
отвлекло нас от попугая. И еще от
международного финансового
кризиса. Может, без закуски пить
почетно, но не ментально, поэтому
на хуй амбиции и - да здравствует
анархия! Короче, через несколько
минут журналисты притащили
банку огурцов, венгерское сало,
колбасный сыр и напиток «Байкал».
Женщины порезали пищевые
продукты, а потомственный токарь
Самуил Наумович разлил по
стаканам. После процесса
деградации я заиграл песню про
Лисью шапку.

Лисья шапка, лисья шапка,

У нее есть пушистые лапки.

Это вам не бутылка, не тапки,

Это хитрая лис-и-и-и-я шапка...

Крепкий, пьяный хор склонял
куплеты и пугал живородящих
рыбок в круглом аквариуме. У меня
еще и рыбки жили. Гуппи и эти, как
их там, меченосцы. Они не любили
громкого пения и поэтому метались
по аквариуму в волнении и
недовольстве. Но у нас
демократическое общество, и
каждый имеет право на свободу
песни. Особенно матерной - ведь
простые слова в хуй не впились
людям, рискнувшим расширить
горизонты познания. Короче пели
мы, пели, и вдруг лично я понял, что
пьян в дымину. Не то что бы готов
пасть ниц или там свернуть
раковину, но отгадывать кроссворд
на тему классиков норвежской
поэзии был уже не в состоянии. Зато
я мог, вскинув руки к небесам,
воскликнуть: «Пролетарии всех
стран, соединяйтесь, бля!» А мог и
ничего не восклицать.

- Он снова пиздит почем
зря, - услышал я голос соседа
Витьки.

- Кто, Минаев? Пусть пиздит... Вместе
с Доренко и Хакамадой. Им за это
деньги платят, - встрепенулся я.

- Да нет же! Попугай твой опять чего-
то... - обиделся Витька.

- Попугаи только копируют речь, -
вступился за меня Самуил Наумович.

- А этот ни хуя не копирует! -
упрямился сосед.

Я, борясь с волнами, встал и
подошел к клетке с моим зеленым
пернатым другом. Подняв жилище
птицы, я глядел на Прошку
пытливым, и, как мне казалось,
умным взглядом. Попугай смотрел
мне прямо в глаза и молчал как
филин.

- Ну, Прошка, скажи чего путного, -
научно спросил я.

- П-а-а-шел на хуй, - рассудительно
сказал тот и взъерошил перья.

Я выпусти клетку из рук, и был
непростительно испуган. Вся
компания тоже притихла в
познании неизведанного. И только
из перевернувшейся клетки
раздавалось непристойное
возмущение по поводу жестокого
обращения с животными.

- Сдохнете вы со своей демократией,
блядь, - грубым голосом вещал
Прошка, сидя на люстре после того,
как вылетел из открывшейся
дверцы клетки.

- Надо его ебнуть, - подала голос
редакторша Аня.

- Заткнись, шалава! Тебя муж ждет, а
ты тут с этими ублюдками, - ответил
попугай спокойно.

- Почему же это мы ублюдки? -
спросил сосед Витька, победно
глядя на нас (мол, я ж говорил).

- Ублюдки и есть. Вы что думаете,
можно вот так запросто посадить
зверушку в клетку и считать ее
счастливой? Хуй вы угадали, не так
это, - спорил попугай, танцуя
головой.

- Но ведь на улице «ноль», а здесь
ни хуя не экватор, - встрял
журналист Толик.

- А тебе не похуй, экватор, хуятор?
Птицы должны жить на воле,
эволюционно развиваться и
плодить потомство в природных
условиях. Это в вашей уебищной
газетенке можно писать о кошках-
мутантах и кактусах-педрилах, а в
природе все биологически
выверено и соответствует, -
отщелкивал Прошка с люстры.

На какое-то время воцарилась
тишина, которую нарушил сволочь-
попугай:

- Чего примолкли, уебки? Крыть
нечем? - каркнул он.

- Ой, птичка! - негромко вскликнула
студентка биологического
факультета, про которую все
забыли, спящую.

- В рот тебе яичко, дура глупая!
Удивительное - рядом! - глумился
попугай.

- Как это ты его научил? -
изумлялась юность по кличке Жало.

- Я не учил его, он сам, -
отбрыкнулся я.

- Учил, учил, еще как учил! Запоями
в отсутствии родственников,
неубранной клеткой, пустой
кормушкой, Первым каналом, МТВ и
дурацким Аквариумом, - сдавал
меня домашний любимец.

- Аквариум, согласен, может заебать,
но ведь я тебе морковку подвесил,
для витаминов и фитнеса, - пытался
оправдываться я.

- Мне чо, дрочить на твою марковку
или молиться? Ты мне попугаиху
купил, гандон, а?

- А я не охуею от вас двоих?

- А я от вас всех, не охуеваю? Куда
крадешься, мразь?! - последние
слова относились к Самуилу
Наумовичу, который пытался
осторожно подобраться к Прошке с
тыла.

Потомственный токарь смущенно
дернулся и присел на край стула.

Все вспомнили про водку и забыли
про попугая. Но тот плевал нам в
спину упреками:

- Еврей седьмого разряда, блядь! Не
стыдно? Все твои единоверцы на
пианинах играют, блядей
продюссируют, в Израиле арабов
душат, а ты, еблан, у станка
пашешь, обрезать бы тебя по самую
голову. А ты, дочь альма матер, по
клубам кислоту глотаешь и ебешься
с кем зря! За поездку на кредитном
«Лексусе» отсосешь любому
прыщу. А как же законы Менделя?
Вот увидишь: у тебя не
только попугаи заговорят, но и
рыбы! Достал ты людей. А эту
редакторшу гони подальше, ей
только статьи на шару подавай, а
гонорары она себе в трусы прячет.
Журналисты вообще сволочи, -
неслось то со штор, то с антресолей,
потому что сосед Витька гонял
пернатого пиздабола газетой
упомянутой редакторши.

- Хуле ты тут этой желтой дрянью
размахиваешь, соседушка? Пока вы
пьете, твоя Лизка на блядки
съебнула к таксисту-армяну с
шестой квартиры, а утром тебя же
пилить будет, дурака, -
отплевывался попугай, роняя перья.

Наконец, все успокоилось. Мы в
молчании расселись перед
последним заплывом. Каждый
думал о своем, переваривая
сказанное попугаем. Сам Прошка
устроился на шкафу и устало
смежил веки. За окном смеркалось,
и в голове тоже. Но, как всегда
бывает в таких случаях, никто не
хотел умирать.

- А давай косяк взорвем? -
предложил журналист Арно.

- Тьфу! - раздалось с антресолей.

Опять наступила тишина, и только
попугай терся клювом о дсп. В это
время зазвонил телефон. Я
сомнабулически взял трубку.
Звонила жена.

- Привет, дорогой! Мы уже в море
искупались. Как у тебя дела? -
прошелестела она, как осень.

- Ой, привет! Нормально, ужин
приготовил, попугая накормил,
сейчас телевизор смотрю, - как
можно более ласково ответил я.

- Они водку жрут с бабами, и никого
он не кормил! - заорал Прошка,
украдкой подлетевший сзади.

- Кто это там у тебя? - ледяным
голосом спросила супруга.

- Это телевизор, Дом-2, спорят кого
выгнать. Забавно так... - сумбурно
тараторил я отгоняя попугая, как
муху.

Звук падающего стула и ритмичные
взмахи руками не особо убедили
жену в моей правдивости.

- У тебя кто-то есть? - начался
допрос в застенках НКВД.

- Только попугай и рыбки, дорогая, -
как можно спокойней убеждал я.

- Это они так дышат?

- Нет, это чайник. Почему тебя так
плохо слышно? Поменяй СИМку,
вообще ничего не разберешь... - я
повесил трубку и бросился к
попугаю.

Но тот улетел куда-то в сторону
кухни и затих. В коридоре я
остановился перед зеркалом. В нем
отразилось мое другое «я». И оно
было не особо весть какое -
разбегающиеся глаза, сползший
влево рот и неопределенная
прическа. Отражение горбатилось и
плыло. Как в несфокусированной
видеокамере. И такая меня взяла
тоска, что я плюнул в отражение и
погрозил пальцем.

В комнате с гостями и водкой
царило спокойствие и
умиротворение. Студентка по
кличке Жало лезла на соседа Витьку
с настойчивостью кандидата в
депутаты. Редакторша Аня
покоилась между Толиком и Арно.
Этот сэндвич шевелился и сопел.
Время разврата в принципе уже
прошло, но это мало кого трогало.
Положен разврат - получите. Я же
после разговора с женой и
попугаем замкнулся на внутреннем
созерцании. Действительно,
неужели животные способны на
анализ и синтез? А мы ведь держим
их за живые игрушки для
сомнительного удовольствия.
Правильно ли это? Ни хуя не
правильно!

- Чего ты орешь -
мурлыкнула студентка
биологического факультета. - Иди к
нам. Я так возбуждаюсь, когда
втроем...

- Иди, иди к ним, отец семейства,
покажи этой сучке хардкор, -
громыхнуло у меня над головой.

Чертов попугай скакал по краю
двери, пританцовывая и вихляясь.
После таких напутствий заниматься
чем-то кроме питья водки не
рекомендуется Минздравом. Махнув
рукой на эрос, я схватился за стакан.
Компанию мне составил
потомственный токарь и попугай.
Самуил Наумович смирился с
наглостью птицы и устроил
дискуссию о каком то Холокосте. Как
я понял из беседы, речь шла о
евреях. Больше я ничего не понял.
Зато Прошка ораторствовал и сыпал
цитатами. Они с токарем шумели как
на митинге, и в итоге заебли мне всю
голову.

Я нетвердо встал и переместился к
аквариуму с рыбками. Уткнувшись в
искаженную форму с пузырящейся
водой, я прозревал как
предпосылки революции.
Колеблющиеся водоросли
настраивали мой камертон сердца. А
грациозные гуппи иль там
меченосцы парили в жидкости как
воздушные змеи. Гармония бытия и
сознания. Начало начал.

- Вот ведь как хорошо у вас тут, в
стоячей, насыщенной кислородом
толще... Никакого дефолта и
Тимошенко, измены и
стяжательства, сериалов и ЖКХ.
Просто философия и нега. Может так
и выглядит рай? - устало шептал я
рыбам и пузырькам.

- Попиздеть захотелось, да? Как
дафний сыпанешь, так и попиздим и
за жизнь, и за воду, - ответили мне
хором и гуппи и меченосцы.

Я без эмоций насыпал в зеленый
кружок сухой корм и снова уткнулся
в аквариум.

- Пиздите ангелы, мне нужно что б
вы пиздели, ох как нужно, -
вздохнул я, из последних сил
поддерживая падающую голову.

Автор: Bespyatkin