Безысходность. Жызнена.

А вы знаете, что такое безысходность? Кто-то скажет "да", кто-то скажет "нет", кто-то скажет "писька", а кто-то идите в общем и целом нахуй, господа. Бытовуха сего явления, маленькая ошибка жизни, приводящая в истерику, гром сред бела дня постиг меня в этот прохладный октябрьский вечер. Я остался совсем один наедине с вечным... Ну что ж...

Солнечное утро, октябрь, Украина. Ничто не предвещало беды (политположение не считается). Щетка, мыло, бритва, ебыч, бутер, чай. Все как положено. Женушка дислоцировалась на север, к маме. Перед отъездом дала список продуктов и сказал все это купить сегодня. Я, разумеется, сунул писульку в карман и яснохуйно забыл. Я заехал в офисс, пнул Члена (местный либерал с фамилией Чиленко), побрил кофейный автомат на кофе и со спокойной душой покрутил отечественный педали в сторону своего спального района. Заходя в родной подъезд (тут я впервые потрахался, дай бог здоровья Елизовете), я твердо решил провести этот день в Берлине. Правда сидя за комом, хуле. Суета суетой, а фашистов пиздить никто не отменял. Пизданул кота, сел за компутр и, встряхнув от многолетней пыли и прогоревшего пороха, открыл старенькую, добренькую калавдютю адын. Значица, шел холодный январь 1943 года. Нимцев хуива гара, все аруть "о майн либен августин", я с сержантом Нордом гребу пиздить ракеты. Ну то усьо хуйня. Вся суть началась под Варшавой, когда срать захотелось. Я взял увольнительку у дядьки в кепке са звиздой и прогулошной походкой посетил элитный санузел нашего дома. И тут начался Берлин. Меня бомбило, как рейхстаг в 45-м, в унитазе вобще Хиросима-2. Меня тупо прижало к унитазу. Когда взрывы стихли и дым рассеялся, я решил, что пора возвращатся на базу. И тут мои глаза вышли с орбит. Нет наждака для жопы, даже бумаги нет! Нихуя нет! И дома никого нет! И вот я хуй пойми нахуя, вспоминаю про тот...